КОГДА в 1997 году правительственные войска сражались с повстанцами во Фритауне, я вызвался доставлять корреспонденцию из Фритауна во временный филиал в Конакри (Гвинея).

Как-то на городском автовокзале я вместе с другими пассажирами сел на автобус. Доносившиеся издали звуки выстрелов заставляли нас дрожать от страха. Когда мы ехали по улицам города, нам неожиданно преградил путь шквальный огонь. Водитель развернулся и поехал другой дорогой. Вскоре нас остановила группа вооруженных повстанцев, которые приказали нам выйти из автобуса. После допроса они нас отпустили. Потом нас остановила другая группа бойцов. Один из пассажиров знал их командира, поэтому они тоже дали нам проехать. На окраине города мы встретились уже с третьей группой повстанцев, которые допросили нас и приказали ехать дальше. Мы  продвигались на север, проезжая через множество контрольно-пропускных пунктов, и под вечер наш пыльный автобус въехал в Конакри.

Во время последующих поездок я перевозил коробки с литературой, офисное оборудование, документы филиала и гуманитарную помощь. В основном я ездил на автомобиле и микроавтобусе. Иногда нести литературу через влажно-тропические леса мне помогали деревенские парни, а реки я переплывал на каноэ.

Однажды, когда я перевозил оборудование из Фритауна в Конакри, на границе наш микроавтобус остановили повстанцы. Один из них заметил мой багаж и стал меня с подозрением расспрашивать. Вдруг среди повстанцев я увидел своего бывшего одноклассника. Бойцы называли его «Дикий»: из всех повстанцев у него был самый свирепый вид. Я сказал тому, кто меня допрашивал, что хочу поговорить с Диким, а затем окликнул его. Дикий сразу меня узнал и побежал мне навстречу. Мы обнялись и рассмеялись. А потом он спросил меня серьезным тоном:

— У тебя какие-то проблемы?

— Мне в Гвинею надо,— ответил я.

Он сразу приказал бойцам пропустить наш микроавтобус через контрольно-пропускной пункт без досмотра.

С тех пор, когда бы я ни останавливался у того пункта, Дикий приказывал солдатам пропустить меня. Я оставлял бойцам наши журналы, которые они с удовольствием читали. Вскоре они прозвали меня Человек «Сторожевой башни».